– А теперь – она тронула сына за плечо – Вернитесь к дядьке.
Они ушли, а я пребывал в смятении: ведь о том, что было в Тридесятом, я Наташке ещё не рассказал.
Глава пятая. Миранда
На её ладони пять стебельков; она игриво качнула бёдрами – Нуу!
– Я, между прочим, с дороги, а ты мне воды не подала, не накормила, в пуховую постель не уложила. Тебе трах подавай!
Стебельки исчезли, а у меня, тут же, от похотливого желания скрутило ятра.
– Ту-ту! Ушёл поезд! – она опять читала мои мысли – У меня тоже есть характер, мой Государь.
– Что-то твой характер переменчив, как погода в мае, дорогая моя.
Наташка скуксилась и слезливо проговорила – Я может опять беременна.
– Чегооооо?!! – вскинулся я, захлёбываясь ревностью, хлещущей словно кровь из рассечённой аорты.
Наташка захохотала, довольная тем, что розыгрыш удался
– Тюууу! Как был простодушный, так и остался. Доверчивыый, как телёнок – она подошла ко мне вплотную и обняла, прижимаясь животом и, держа в ладонях мою голову, смотрела в глаза.
И вдруг я вспомнил ещё кое-что – Постой, ты же сказала, что ведьма только Алёнка?
– Да – Наташка всё также смотрела в мои глаза
– Но Василису я кончил в жопу. Как же она понесла?
– Я не знаю, как у тебя получается всё делать через жопу – Наташка отошла к окну и скрестила руки на груди – Но Василиса понесла от тебя!
Я молчал, совершенно сбитый с толку.
– Всё! Довольно! Завтра же сыграем свадьбу! Я сыта твоими похождениями по горло. И попробуй только, залезть на какую-нибудь Несмеяну, велю отрубить тебе голову, не колеблясь!
Меня рассмешил её тон, и я не смог сдержать улыбки и, чтобы не обидеть Наташку, отвернулся.
Зря я это сделал.
Тишина за спиной была пугающе зловеща, и я резко обернулся.
Огромная чёрная кошка уже прыгнула: лапы, с выпущенными когтями длиною сантиметров по восемь, оскал и слюна, капающая с клыков, жёлтые, сузившиеся до полосок, зрачки…
Я даже не сморгнул, но интуиция запустила рефлекс раньше, чем я успел что-либо сообразить.
Она замерла в воздухе, и я залюбовался грациозностью зверя. Глаза остекленели, и губа медленно-медленно сдвигалась, обнажая оскал.
Я обошёл её, сдвинув лапы и слегка подтолкнув налево, опустил хвост и, зайдя сбоку, лёгким касанием ладони в живот, задал направление. Отошёл к двери и, взявшись за ручку, отключил замедление.
Она обрушилась всей массой на кровать, да так, что заскрипел пол, а кровать, с жутким скрежетом, сдвинулась на пол аршина.
Кошка била хвостом по одеялу и следила за мной взглядом.
– Что за херня? Ты в своей ревности готова растерзать меня. Что с тобой происходит, Наташка?
Она села на кровати и тяжело вздохнула – Не знаю, Рома. Это началось сразу после возвращения. Они, – она повела головой, – Они боятся меня… они даже смотреть на меня боятся, так сильно напуганы
– Ты кого-нибудь поранила?
– Нет
– Обращалась перед ними?
– Всего один раз. Сорвалась, но быстро опомнилась. Я не знаю, что происходит и это особенно страшно: мне всё труднее становится контролировать свой гнев, свою злость, свою ярость. Рома – Наташка закрыла глаза, её плечи сотрясались – Рома, помоги мне.
Я подошёл и прижал её голову к своему животу. Горючие слёзы промочили футболку, она всхлипывала, распустив нюни.
– Ты запомнила, кто тебя вывел из равновесия?
– Нет – она чуть повернула голову – Я только увидела застывший ужас в глазах, а больше не помню ничего.
Наташка тёрлась щекой об мой живот и успокаивалась. Она отстранилась и, потянув меня, легла на спину.
– С травкой?!
– Нет. Я хочу тебя в натуральном виде
– А с травкой я был искусственный?
– Роом, травка даёт глюки, но член не увеличивает
– Чтооо?! – я отжался от неё
После истерики Наташка даже смеяться не могла – Род мой, Рома! Это поразительно! Как ты, такой наивный и доверчивый, мог пройти два Царства, выполнить Миссию и остаться живым?! – она притянула меня, вжимая в себя.
Любовь Наташки была бурной и быстрой, как налетевший шквалистый ветер: закрутило и схлынуло.
Я лежал на ней с членом в ней, твёрдым, как камень.
Она открыла глаза – Рома, я всё. Знаю, ты хочешь доеб … – она устало улыбнулась – Разрешаю. Только один раз. Сходи трахни кого-нибудь – и она закрыла глаза.
– Кого??
– Ром, ну пройдись по деревне, найдёшь каку-нибудь бабёнку
– Да они же все в деле! Наташ, ты же сама сказала.
– Ром, ну мож кто в дозоре у кого из них, ну? Хочешь травку (?), возьми на столе.
Наташка уже не открывала глаз и дыхание становилось мягким и едва заметным.
Я сполз с Наташки, слез с кровати, оделся, подошёл к столу, сгрёб травку и вышел из опочивальни.
Стоя на крылечке я увидел стража из дружины Черномора, ведущего под уздцы Серко.
Солнце опустилось за горизонт. Смеркалось.
Я вздрогнул – «Серко!». И, сбежав с крылечка, пошёл в конюшню.
Страж не встретился, видимо ушёл куда-то. Я шёл по проходу, осматривая стойла и увидел Серко. Он тоже увидел меня и испуганно отпрянул к стене.
– Узнал?! Ты узнал меня?
Серко мотал головой и фыркал, прижавшись крестцом в угол.
Я держался за брус, всматриваясь в него и перед глазами проплыли кадры: погони, моего кувырка в Мару и его бегства.
Кобылка, в стойле рядом, забеспокоилась и тихо заржала.
У Серко, видимо, сдали нервы – Миранда, это принц, он ничего плохого нам не сделает.
– Миранда? – я залюбовался кобылкой: изящная гнедая, с белым яблоком во лбу, с волнистой и – я тронул холку – шелковистой гривой, с лоснящейся кожей крупа.
Миранда была прекрасна и, если бы я был жеребцом, я бы влюбился в неё по самые ятра!
«По самые ятра!?» – я поднял руку и развернул ладонь – «О, Род! Да вот же бабёнка, которой я сейчас засажу!!»
Кровь прилила к лицу, я задыхался от вожделения.
Серко, почуяв неладное, заиготал и заметался в стойле.
Я прошёлся по конюшне и нашёл две оглобли. Подошёл к стойлу Миранды и, похлопывая её по холке, открыл и вошёл внутрь. Миранда резво развернулась ко мне задом, но опоздала.
Копыта задних ног лишь чуть оторвавшись от пола, застыли. Я вставил одну оглоблю между брусьями стойл на высоте груди Миранды, а другую, чуть выше колен. Вышел из стойла и закрыл створку.
Копыта ударили брус, ноги Миранды опустились на пол и она, отстранившись от оглобель, прижалась задом к брусьям стойла.
Я отвёл хвост и тронул её промежность.
Миранда подалась вперёд и, отброшенная спружинившими оглоблями, снова прижалась задом к брусьям стойла.
Её промежность была выше моего паха и, пройдясь по конюшне ещё раз, я принёс две торбы с овсом и, бросив на пол, встал на них – «Как бабу, раком!».
Я запустил руку между ног и щупал Миранду, наслаждаясь новыми ощущениями. То ли от испуга, Миранда обоссалась. С шумом лилась моча, вспениваясь на полу и разбрызгиваясь. Когда струя иссякла, я погрузил пальцы в развёрстые губы вагины – «О Род! Миранда была целка!»
Серко топтался в стойле, косил глазом и фыркал, но не говорил.
Член возбуждался, и я слизнул с ладони травку!
С закрытыми глазами держась за брусья, я чувствовал, как член рос, и рос, и рос. Наконец, открыл глаза – Ииииии… аааа.
Я прикинул хуй к носу и, удерживая левой на уровне груди, поднял правую над головой и дотронулся до залупы: она была выше макушки сантиметров на двадцать!
– Сколько ж там было стебельков?
Удерживая член, я встал на торбы и отпустил его. Качнувшись, он опустился на крестец Миранды. Кобылка вздрогнула и прянула вперёд.
Этого мне и надо было!
Я отогнул его и, отброшенная оглоблями Миранда, сама насадилась на хуй!
Такого блаженства я ещё не испытывал!
Конец ознакомительного фрагмента.
Примечания
1
Bogeret – возраст половой зрелости девушки в иудаизме; в современном Израиле это возраст 16-летней девушки
2
Брут (лат.) – деревенщина
3
калиги – сандалии
4
гладиус – короткий, 40—56 см, меч
5
пилум – копьё или дротик, длиною более 2 м.
6
Сирвалы – шаровары из хлопка с карманами
7
куфия – шёлковый платок
8
мадасы – топтуны, род башмаков
9
хабара – покрывало из шёлка, расширяющееся книзу наподобие юбки
